Семейно-правовые договоры и соглашения

Все семейно-правовые договоры, которые так или иначе затрагивают права третьих лиц, а в рассматриваемом нами случае — детей, должны заключаться в качестве самостоятельных соглашений. В дальнейшем представляется целесообразным рассмотреть особенности каждого вида соглашений.

Соглашение об имени ребенка представляет собой договор родителей в пользу третьего лица, в результате которого реализуется закрепленное в п. 1 ст. 58 СК РФ право ребенка на имя. Как следует из смысла ст. 58 СК РФ, субъектами данного соглашения могут быть родители ребенка. Считаем целесообразным уточнить, что данная норма не подлежит буквальному толкованию, и законодатель распространяет ее действие не только на биологических родителей ребенка.

Субъектами данного соглашения являются лица, которые осуществляют в отношении ребенка родительские права. Если родители не могут прийти ко взаимному согласию по поводу имени ребенка, то, согласно п. 4 ст. 58 СК РФ, возникшие разногласия решаются органами опеки и попечительства. В данном случае применима также норма п. 2 ст. 59 СК РФ об учете мнения родителя, проживающего отдельно от ребенка.

Данный вывод подтверждается судебной практикой. Так, Л. обратилась в суд с иском к отделу опеки и попечительства об обязании принять решение об изменении имени несовершеннолетнего.

В обоснование заявленных требований истица указала, что от брака с Н. Д. родился сын — Н. И. Д., в отделе ЗАГС была составлена актовая запись о рождении. Впоследствии брачные отношения между истицей и Н. Д. были прекращены. Ребенок проживал с истицей, находился на ее иждивении, с Н. Д. взыскивались алименты.

С момента рождения сына Н. Д. родительской заботы по отношению к ребенку не проявлял, в его воспитании не участвовал, материально не обеспечивал, за весь период супружеской жизни нигде не работал. О данных обстоятельствах истица неоднократно уведомляла органы опеки и попечительства. Как до рождения ребенка, так и после его рождения соглашение об имени ребенка между истицей и Н. Д. достигнуто не было. Истица хотела назвать сына одним именем, в то время как родственники мужа и сам супруг говорили исключительно о другом.

Желание Л. не учитывалось, хотя она была категорически против имени, предложенного супругом. Как утверждала истица, Н. Д. обманным путем забрал необходимые документы и без ведома жены зарегистрировал сына в отделе ЗАГС, дав ему имя, против которого истица возражала, при этом представил доверенность от имени истицы, которая впоследствии была признана судом недействительной. Дома истица обращалась к сыну по имени, которое сама хотела дать ему при рождении.

Так как сын к данному имени привык, истица обратилась в отдел опеки и попечительства с просьбой изменить ребенку имя. От бывшего мужа в адрес отдела опеки и попечительства поступило заявление о категорическом несогласии с изменением имени ребенка. Орган опеки и попечительства в удовлетворении заявления отказал, ссылаясь на ст. 59 СК РФ. Истица возражала против данного отказа и просила обязать отдел опеки и попечительства восстановить допущенное нарушение ее прав и в интересах несовершеннолетнего принять решение о перемене имени ребенка.

В ходе судебного заседания третье лицо Н. Д. и представитель по доверенности Я. возражали против удовлетворения иска, ссылаясь на порядок изменения имени ребенка, закрепленный в ст. 59 СК РФ. Решением первой инстанции в удовлетворении заявления Л. отказано. В удовлетворении апелляционной жалобы истице также было отказано. При этом суд указал, что с момента рождения ребенка Л. соглашалась с именем сына, ребенка крестили под данным именем, и только после разлада в семье и прекращения брачных отношений с Н. Д. истица подняла вопрос об изменении имени ребенка, указывая на то, что изначально была с ним не согласна.

Исходя из изложенного, судебная коллегия согласилась с выводом суда первой инстанции о том, что решение органа опеки и попечительства являлось законным и отвечало интересам несовершеннолетнего. Оснований для изменения имени ребенка суд не установил. В отношении соглашения об имени ребенка представляется интересной точка зрения Е. П. Титаренко, который относит его к категории разовых соглашений и утверждает, что в дальнейшем оно не может быть изменено, так как сразу же прекратило свое действие.

Здесь следует отметить, что соглашение об имени ребенка не устанавливает для его сторон каких-либо обязательств или последствий. По сути, стороны приходят к определенному консенсусу в пользу третьего лица. Все правовые последствия касаются уже этого третьего лица — ребенка. Ввиду этого подобная квалификация данного соглашения представляется обоснованной.

Следовательно, к нему неприменимы такие характеристики, как реальность или консенсуальность, возмездность или безвозмездность и пр. Соглашение о месте жительства ребенка и соглашение о порядке осуществления родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка, представляется целесообразным проанализировать вместе, ввиду того что им присущи общие особенности.

По своему характеру данные соглашения являются: — консенсуальными (считаются заключенными с момента достижения сторонами соглашения по всем существенным условиям в установленной законом форме); — безвозмездными (поскольку в случае их заключения, в соответствии с п. 2 ст. 423 ГК РФ, одна сторона обязуется предоставить что-либо другой стороне без получения от нее платы или иного встречного предоставления); — двусторонне обязывающими, то есть обе стороны наделяются взаимными правами и обязанностями. Им присущ ряд специфических особенностей. Первая особенность касается субъектного состава соглашений.

Они могут быть заключены только лицами, осуществляющими родительские права в отношении ребенка, но одновременно с этим данные лица должны проживать раздельно. В противном случае в заключении анализируемых соглашений нет смысла. Вторая особенность касается формы данных соглашений. В отношении соглашения об осуществлении родительских прав в п. 2 ст. 66 СК РФ прямо установлена письменная форма договора.

По поводу формы соглашения о месте жительства ребенка законодатель умалчивает. В этой связи интересно мнение А. М. Эрделевского, который указывает, что буквальное толкование употребленного в п. 1 ст. 24 СК РФ оборота «супруги могут представить на рассмотрение суда соглашение» позволяет предположить, что законодатель имеет в виду его письменную форму, так как слово «представить» применяется к овеществленному объекту, которым в данном случае является документ.

По мнению С. И. Реутова, подобное соглашение лучше заключить в нотариальной форме с последующей регистрацией в органах опеки и попечительства. Автор указывает, что данный тезис подтвержден на практике: так, в соглашении, удостоверенном нотариусом в г. Пермь в 2009 г., устанавливалось, что несовершеннолетний сын бывших супругов М. будет проживать с матерью в Финляндии и местом жительства ребенка следует считать место жительства матери.

При этом все возникшие проблемные аспекты были урегулированы сторонами в этом же документе. Считаем, что данные соглашения должны заключаться в письменной форме. По желанию сторон они могут быть нотариально удостоверены. Это обусловлено не только толкованием норм СК РФ, но и важностью вопросов, которые разрешаются в данных договорах.

Еще одну особенность данных договоров выделяет Н. Е. Сосипатрова. Автор отмечает, что содержание данных соглашений может быть определено судом при наличии спора между супругами (п. 3 ст. 65 и п. 2 ст. 66 СК РФ) или в случае нарушения договором интересов детей или одного из супругов. То есть можно сделать вывод, что автор отождествляет досудебное соглашение о детях и мировое соглашение, утвержденное судом. Подобная позиция представляется некорректной. В данном отношении мы разделяем точку зрения Ю. П. Свит, которая указывает, что мировое соглашение имеет целью прекращение уже существующего спора. Анализируемые же соглашения заключаются в досудебном порядке и свидетельствуют об отсутствии разногласий.

Несмотря на то что предметом данных соглашений, как уже неоднократно было отмечено, выступают личные неимущественные отношения, эти соглашения влекут важные имущественные последствия для детей. Так, суд, разъясняя порядок применения ст. 20 ГК РФ, а также п. 1 ст. 56 СК РФ и п. 1 ст. 70 ЖК РФ, отметил, что несовершеннолетние дети приобретают право на жилую площадь, определяемую им в качестве места жительства соглашением родителей, форма которого законом не установлена.

Заключение такого соглашения, одним из доказательств которого является регистрация ребенка в жилом помещении, выступает предпосылкой приобретения ребенком права пользования конкретным жилым помещением, могущего возникнуть независимо от факта вселения ребенка в такое жилое помещение, в силу того что несовершеннолетние дети не имеют возможности самостоятельно реализовать право на вселение.

Семейные отношения между родителем и несовершеннолетним ребенком не прекращаются ни при каких обстоятельствах: ни в случае определения места жительства ребенка с другим родителем, ни в случае расторжения брака родителей. В заключение можно сделать вывод о том, что отсутствие какой-либо законодательной регламентации существенно усложняет применение проанализированных договоров на практике.

Ввиду этого, во-первых, представляется целесообразным установить в рамках СК РФ нормы о необходимости заключения соглашений о месте жительства ребенка и об осуществлении родительских прав родителем, проживающим отдельно от ребенка, в письменной форме. По желанию сторон они могут быть нотариально удостоверены.

Во-вторых, следует отметить, что даже из толкования закона до конца не ясна свобода сторон в формировании условий анализируемых соглашений. Представляется, что с течением времени данной проблеме будет уделено большее внимание, поскольку вопросы защиты прав несовершеннолетних детей (в отношении которых, как было указано, и заключаются данные соглашения) становятся особенно актуальными.