Понятие злоупотребления субъективным гражданским правом

В различных отраслях действующего российского законодательства, сложная проблема злоупотребления правом находит свое законодательное и правоприменительное воплощение. Провозглашен принцип: "Моя свобода заканчивается там, где начинается свобода другого". Он прежде всего получил отражение в п. 3 ст. 17 Конституции РФ, согласно которому осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.

В отечественной юридической науке существует достаточно большое количество мнений относительно сущности, характерных особенностей и других аспектов понимания злоупотребления правом. Злоупотребление правом рассматривается в контексте весьма сложных проблем - таких, как проблемы интереса в праве; соотношения права и морали, духа и буквы закона; определения пределов субъективных прав и т. д. К тому же отсутствуют четкие критерии злоупотребления гражданскими правами. Наиболее конкретным является запрет шиканы, который не вызывает трудностей при решении вопроса о квалификации действий причинителявреда. Однако случаи шиканы сравнительно немногочисленны и труднодоказуемы.

Правовые нормы о запрете злоупотребления правами получили закрепление в Гражданском кодексе Российской Федерации. С 1 марта 2013 г. вступила в силу новая редакция ст. 10 ГК РФ, согласно которой не допускаются осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). Как видно из текста приведенной нормы, злоупотребление правом запрещается начиная с самой простейшей формы - шиканы и заканчивая "схемными" действиями, совершенными в обход закона.

Однако новая редакция не устранила имеющиеся пробелы в законодательстве а именно не было дано определение злоупотребления гражданским правом. В судебной практике (в актах официального нормативного толкования высших судебных органов) данное определение также не сформулировано (как, например, определение понятия "злоупотребление родительскими правами"). Исходя из этого, суды весьма осторожно подходят к применению данной нормы.

Об этом свидетельствует, в частности, большое количество разработанных учеными теорий злоупотребления субъективными гражданскими правами, а также существование подхода, связанного с принципиальным отрицанием возможности существования такой категории права, что не способствует стабильности правовой охраны и применения нормы закона о недопустимости злоупотребления правом. Необходимо остановится на нескольких основных теориях.

Советское, а за ним и российское гражданское право, опирающееся на заложенную римскими юристами систему права, восприняло концепцию различения «духа» и «буквы» закона. В ГК РСФСР 1922 г. появляется такое основание признания сделки недействительной как совершение ее в обход закона (ст. 30). Несмотря на то, что это частное проявление злоупотребления правом не нашло подтверждения в ГК 1964 г., уже в начале 70-х годов известный цивилист В.П.Грибанов пишет монографию по проблематике пределов осуществления гражданских прав.

Эта работа не может быть не упомянута в исследовании о злоупотреблении правом. Согласно теории В.П. Грибанова злоупотребление правом имеет место в случае, когда «управомоченный субъект, действуя в границах принадлежащего ему субъективного права, в рамках тех возможностей, которые составляют содержание данного права, использует такие формы его реализации, которые выходят за установленные законом пределы осуществления права». Отношение к феномену злоупотребления правом, выработанное В.П.Грибановым, надолго укоренилось в теоретической мысли, и в течение длительного периода не ставилось под заслуживающее внимание сомнение. Тем не менее, основания для критики такого подхода были тогда и остаются сейчас.

Приведенное выше определение злоупотребления правом профессора В.П. Грибанова, хотя и широко распространено, по общему признанию правоприменителей тяжело усваивается и имеет много внутренних логических противоречий. Поэтому в юридической литературе оно встретило ряд возражений. Так, например, по мнению М.В. Самойловой, такое «соединение правомерного и неправомерного поведения представляется невозможным, во-первых, по логическим соображениям (по существу это то же самое, что и злоупотребление правом); во-вторых, потому, что подобного рода «сплав» не может быть назван ни осуществлением права (из-за наличия элемента неправомерности), ни противоправным деянием (из-за наличия элемента правомерности); и, в-третьих, потому, что устанавливаемые законом санкции являются мерой ответственности только за противоправное деяние, но не за осуществление права, тогда как в предлагаемой авторами конструкции санкции наступают и за осуществление правомерных действий». На подобную критику В.П. Грибанов отвечал ссылкой на то обстоятельство, что закон по-разному регламентирует содержание субъективного права и его осуществление, а значит, условия осуществления права не входят в содержание субъективного гражданского права.

Также Н.С. Малеин, оппонировал Грибанову, отмечая что, «возможно одно из двух: или субъект действует «в границах принадлежащего ему права», тогда он не злоупотребляет своим правом, или он выходит «за пределы, установленные законом», тем самым нарушая закон, тогда имеет место элементарное правонарушение, за которое должна следовать ответственность.

В современной цивилистике предпринимаются попытки модернизации теории В.П Грибанова, так, по мнению А.В. Волкова, рассматривать злоупотребление правом как особый вид гражданского правонарушения, связанный с умышленным выходом управомоченного лица за внутренние пределы (смысл, назначение) субъективного гражданского права (определяемые в том числе критериями разумности и добросовестности) для достижения своей незаконной скрытой цели с использованием юридического формализма гражданского права, как-то: пробелы, оговорки, недостатки, узость, противоречия правовых норм и договорных условий и т.п. В юридическо-техническом плане злоупотребительное поведение выражается в нарушении лицом содержащейся в его субъективном праве обязанности добросовестно осуществлять свое право, исходя из идей и принципов гражданского права (и прежде всего принципа равноправия и вытекающего из него принципа добросовестного правоосуществления) при формальном соблюдении и (или) использовании им специальных гражданско-правовых норм.

В целом можно констатировать, что данная терминология не до конца ясна и вызывает многочисленные вопросы, например, что собой представляет «скрытая цель», каким способом суд сможет её установить.

М.В. Ибрагимова злоупотребление субъективным гражданским правом предлагает считать «отдельным типом правового поведения наравне с правонарушениями, правомерным поведением и объективно- противоправным поведением». П.А. Избрехт рассматривает злоупотребление правом как действие, нарушающее не права и свободы, а интересы других лиц, не опосредованные субъективными правами.

А.Ю. Белоножкин под злоупотреблением правом предлагает понимать действия (бездействие) лица по осуществлению своего субъективного гражданского права, нарушающие общеправовой принцип справедливости, совершенные умышленно или по неосторожности в противоречии с целями субъективного гражданского права, ущемляющие права и законные интересы других лиц или влекущие не- основательное обогащение управомоченного лица и (или) третьих лиц, при наличии возможности совершения деяния иным способом.

Также необходимо согласиться с С.Д. Радченко, который обращает внимание на следующее противоречие: «пробелы в законе, равно как и иные его недостатки и противоречия, восполняются путем толкования с использованием разработанных в юридической науке правил толкования. Управомоченный субъект может ошибаться в толковании, но неправильное толкование закона не является злоупотреблением правом».

О.А. Поротикова доказывает, что в злоупотреблении правом имеют место четыре условия, свидетельствующие о совершении лицом правонарушения:

1) неправомерность действия или бездействия причинителя вреда;

2) наличие убытков (вреда);

3) причинная связь противоправного деяния с наступившим вредом;

4) вина причинителя вреда.

Также в юридической литературе существует теория, описывающая злоупотребление правом, А.А. Малиновский считает, что злоупотребление правом представляет собой способ осуществления субъективного права в противоречии с его назначением, посредством которого субъект причиняет вред другим участникам общественных отношений. Приводимое в одном из учебников определение злоупотреблению правом как «действия субъектов гражданских правоотношений, совершаемые в рамках предоставленных им прав, но с нарушением их пределов». не вносит ясности в понимание того, как соотносятся «рамки» и «пределы» права, как можно действовать в рамках права, но одновременно нарушать его пределы.

С похожих позиций к понятию злоупотребления правом подходит и А.П. Белов, который делает вывод, что основным принципом при квалификации поведения лица в качестве злоупотребления правом является оценка этого поведения с позиций добрых нравов, справедливости и разумности.

В рамках рассматриваемой проблематики необходимо отметить, что само по себе значение понятия «злоупотребление правом» дает основание для вывода о том, что действия по злоупотреблению правом может совершить лишь то лицо, которое обладает соответствующим правом, в ином случае ему злоупотребить нечем. Таким образом, в качестве злоупотребления правом не могут быть квалифицированы действия при отсутствии самого права либо действия, не связанные с осуществлением каких-либо прав. О возможности злоупотребить только при наличии права говорит и то обстоятельство, что в силу пункта 2 статьи 10 ГК РФ суд может отказать в защите принадлежащего лицу права, что невозможно, если признать, что лицо, злоупотребляющее правом, не обладает этим правом.

Определенные споры возникают и в отношении допустимости применения статьи 10 ГК РФ к случаям недобросовестного исполнения обязанным лицом лежащей на нем обязанности. Термин «злоупотребление правом» исходя из буквального толкования очевидно исключает возможность применения положений статьи к указанным случаям. Вместе с тем распространение данной нормы и на случаи недобросовестного исполнения обязанностей является, по нашему мнению, вполне оправданным, так как в силу общих положений гражданского законодательства лица свободны в выборе не только способа осуществления права, но и исполнения обязанности.

Дефиниция злоупотребления правом связывает квалификацию злоупотребления правом с исключительным намерением причинить вред другому лицу. В связи с этим нуждается в обсуждении вопрос о том, какое значение имеет причинение вреда для квалификации злоупотребления правом исходя из правовой природы злоупотребления субъективным гражданским правом. По мнению Т.С. Яценко, наличие общественно вредных последствий шиканы в виде причиненного правам или интересам другого лица вреда является обязательным признаком шиканы.

Противники такого подхода, например, О.Н. Садиков, считают, что наличие прямого имущественного ущерба не должно быть необходимым условием применения статьи 10 ГК РФ. Да и в отношении шиканы закон говорит не о наличии вреда, а только о намерении его причинить, которое еще может и не реализоваться.

Пункт 1 статьи 10 ГК РФ устанавливает в качестве одной из форм злоупотребления правом так называемую шикану, которая заключается в том, что лицо действует исключительно с намерением причинить вред другому лицу. Признаком шиканы является то, что лицо осуществляет право, не преследуя собственного имущественного интереса. Единственная цель осуществления права, являющегося шиканой, - причинение вреда другому лицу. При этом формально действия лица, злоупотребляющего правом в форме шиканы, всегда опираются на имеющееся у него право. Иными словами, сам правообладатель не нуждается в том правовом или ином результате, который достигается при осуществлении права, но, тем не менее, стремится к его наступлению, чтобы причинить неприятности другому лицу. Следует отметить, что шикана крайне редко встречается на практике.

Новая редакция статьи 10 ГК РФ предусматривает весьма существенные и принципиальные изменения. Самое важное из них состоит в том, что к случаям злоупотребления правом относятся теперь действия в обход закона, однако закон не раскрывает содержание данного термина, что, по всей видимости, даст простор для его судебного толкования. Данная формулировка привела к активной дискуссии и в юридических кругах. Некоторыми авторами была высказана позиция об ошибочности внедрения в отечественное законодательство доктрины недопустимости обхода закона.

Примером может служить точка зрения А.И. Муранова, с которой стоит согласиться: смысл нововведения состоит в предоставлении судам возможности объявлять недействительными те законные по форме сделки и действия, которые, по мнению суда, приводят к не соответствующим закону результатам ввиду нарушения ими некой цели (смысла, интереса) закона; и по такому замыслу, если действие не отвечает цели закона, то уже этого достаточно для его квалификации как «обход закона».

А.И. Муранов приходит к выводу о том, что свобода усмотрения судов возрастет, а стабильность оборота уменьшится: «И на вопрос о том, что такое цель и смысл закона можно ответить исключительно казуистически, причем содержание ответа будет во многом определяться целями и интересом конкретного правоприменителя, что создает для стабильности правового оборота серьезные риски».

Однако концепция «обхода закона» имеет и своих сторонников. Е.Д. Суворов отмечает, что уточнение текста ГК РФ указанием на то, что обход закона недопустим, будет способствовать большей определенности правового регулирования, защите прав добросовестных участников оборота и отвечать тенденциям развития современных развитых правопорядков. А также будет направлена на реальное обеспечение прав и свобод человека и гражданина, закрепленных в Конституции Российской Федерации. С Е. Д. Суворовым можно согласиться лишь в том, что указанное изменение в пункт 1 статьи 10 ГК РФ является закреплением де-юре того, что существует де-факто. Еще до закрепления действия в обход закона как злоупотребления правом судебная практика и арбитражных судов, и судов общей юрисдикции квалифицировала их именно как злоупотребление правом.

По вопросу появления в российском гражданском законодательстве понятия «обхода закона» было подготовлено заключение Института зарубежного и международного частного права им. Макса Планка (Гамбург) в ответ на обращение кафедры международного частного и гражданского права МГИМО (Университета) МИД России с просьбой высказать мнение по поводу предложения внести такое изменение в статью 10 ГК РФ.Так немецкие цивилисты пришли к выводу, что прямой запрет на «обход закона», введенный в ГК РФ, представляется малоцелесообразным, поскольку возникают опасения, что российским судам будет чрезвычайно трудно создать необходимые ограничители и коррективы для сформулированного в общей форме и самостоятельно действующего запрета на обход закона.

Теперь необходимо обратиться к последней формулировке пункта 1 статьи 10 ГК РФ. Уточнена абстрактная формула «злоупотребление правом в иных формах». В новой редакции статьи к злоупотреблению правом также относится «иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав». Последние изменения фактически отражают сложившийся в судебной практике подход, в соответствии с которым злоупотребление правом в иных формах имеет место только при условии, что действия лица являлись заведомо недобросовестными.

Однако приведенная формулировка активно критикуется в литературе: А.М. Эрделевский считает странным словосочетание «заведомо недобросовестное» и задает вопрос: можно ли действовать недобросовестно, но при этом не заведомо?

Далее ученый совершенно справедливо говорит, что недобросовестное осуществление права нельзя квалифицировать как злоупотребление правом, а заведомо недобросовестного осуществления права быть не может, если только не понимать это таким образом, что действующий недобросовестно должен осознавать, что так поступать нехорошо.

Д.В Мурзин высказывает опасения по поводу того, что если злоупотребление правом - это недобросовестность, то не появится ли опасность противопоставить определенности права некие оценочные понятия конкретного судьи? И вопрос о злоупотреблении правом опять надлежит рассматривать исключительно в рамках проблемы судейского усмотрения. Таким образом, новая редакция пункта 1 статьи 10 ГК РФ содержит существенные и принципиальные изменения, которые, несомненно, вызовут новые споры и дискуссии относительно проблемы злоупотребления правом и создадут определенные трудности в правоприменительной практике.

Принципы же права - это абстрактно выраженные требования, определяющие правовую деятельность субъектов права и общую направленность законов, а потому моральные воззрения (а не законодательство) являются основной формой принципов права.

По утверждению исследователя категории злоупотребления правом с позиции интегрального правопонимания И. Ю. Воронова, сегодня запрещение злоупотребления правом нужно рассматривать как основополагающий общий принцип российского права, требующий закрепления в Конституции Российской Федерации, в числе иных основополагающих общих принципов российского права должен быть в соответствующих российских нормативных правовых актах (прежде всего в кодексах).